О любви к истории

germanych — 16.03.2013 — История Теги: Акунин

Это Иоганн Вольфганг Гёте.

У нас в стране большинство знает Гёте только как поэта. Этакого немецкого Пушкина. На самом деле Гёте был куда более грандиозной фигурой, чем только автор «Фауста» и, скажем, «Страданий юного Вертера». Гёте был оригинальным мыслителем, в некотором роде даже теоретиком науки, философом, культурологом, историком. С ним правда, примерно как с Леонардо да Винчи, который был военным инженером и изобретателем, а знают его во многом только за его картины.

Гёте присутствовал в битве при Вальми, которая состоялась 20 сентября 1792 года. Свои впечатления он описал в очерке «Кампания во Франции». После вторичной неудачи коалиции он сказал своим товарищам, прусским офицерам: «…С этого места и с этого дня берет начало новая эра в мировой истории. И каждый из вас сможет сказать, что присутствовал при ее рождении».

Фактически Гёте предсказал эпоху Наполеона, грандиозные политические изменения на карте Европы и всё, что с этим связано. Гёте, кстати, позднее был лично знаком с Наполеоном по инициативе последнего. Вообще любитель хорошей литературы Наполеон пожелал встретиться с Гёте. Эти два человека остались весьма высокого мнения интеллектом друг друга. Вот что в одном из разговор сказал Гёте о Наполеоне: «Для Наполеона мир был тем же самым, чем для Гуммеля его рояль. То и другое нас изумляет, мы не постигаем ни того, ни другого, и однако это так, и мы это видим своими собственными глазами. Наполеон велик в особенности тем, что он при всяких обстоятельствах оставался самим собою: перед сражением, во время сражения, после победы, после поражения – он всегда крепко стоял на ногах и знал ясно и твердо, что надо делать. Он всегда был в своей стихии, никакая неожиданность не застигала его врасплох, точно так же, как и для Гуммеля было безразлично, сыграть ли адажио или аллегро, в басу или в дисконте. Вот эта-то легкость и есть характерная черта всякого настоящего таланта, проявляется ли он в искусстве мирного творчества или войн, в игре на фортепьяно или в маневрировании пушками» (Эккерман. «Разговоры с Гете»; 7 апреля 1829 года)

Фридрих Ницше, который также был очень высокого мнения о Наполеоне, так писал о Гёте: «Гёте – явление не немецкое, а европейское: грандиозная попытка победить восемнадцатый век возвращением к природе, восхождением к естественности Ренессанса, нечто вроде самопреодоления со стороны этого века…» (Сумерки идолов)

Впрочем, сегодня я хочу поговорить не о Гёте.




А это Григорий Шалвович Чхатришвили, он же Борис Акунин, который в WiKi почему-то назван русским писателем. Правильнее бы, конечно, назвать его автором бульварного чтива для русскоязычной публики. А то фраза «русский писатель» как бы ставит Акунина в один ряд с Толстым, Достоевским, Тургеневым, Набоковым, Горьким, Шолоховым, наконец. Не очень ли большая честь? Истории про Эраста Фандорина занимают весьма скромное место в культуре. Конечно, в стране, в которой за развитие культуры отвечают медузообразные субстанции вроде Медынского, и Борис Акунин является величиной. Но он банален и скучен до зевоты. Даже когда ему довелось на митинге выступить перед многотысячной толпой, ничего кроме набора скучных банальностей в эфир выдать он не смог.

Впрочем, к авторам детективов никто и не предъявляет особых требований. Хотя, с другой стороны, тот же Артур Конан Дойль хотя и известен в первую очередь по циклу о Шерлоке Холмсе (на фоне которого вся акунинская фандориновщина представляется какими-то потугами графомана), но при этом создал и восхитительный цикл о профессоре Челленджере («Затерянный мир» – это первооснова всех современных «Парков Юрского периода» и производных), «Подвиги бригадира Жерара» (исключительно точное, хотя и юмористическое по форме повествование о эпохе наполеоновских войн) и много других произведений, переживших своего автора. А что такое Борис Акунин? Ему нельзя конечно полностью отказать в фантазии – всё же написал он немало. Впрочем, и говорить о нём бы я не стал, настолько он мне неинтересен, если бы Борис Акунин вдруг не вообразил, что наличие в его активе некоторого количества произведений «а-ля Донцова в стиле ретро», накладывают на него обязанность быть рупором эпохи и строить из себя оракула.

Что это за рупор? Про него, собственно, можно сказать словами Освальда Шпенглера (в том месте, где Шпенглер рассматривает Наполеона и Лейбница и потом обращается к современности): «Переводя взгляд с людей такого калибра на современных философов, испытываешь стыд. Какая мелкотравчатость личности! Какая заскорузлость политического и практического поля зрения!» («Закат Европы», том I). Воображаю, что сказал бы Шпенглер, если бы ему посчастливилось ознакомиться с публицистикой господина Акунина-Чхатришвили. А у этого господина есть весьма любопытные заявления. Например на днях Акунин заявил, что не любит Бонапарта.

С одной стороны – почему бы нет? Наполеон не золотой, чтобы всем нравиться. И претензий к нему предъявить можно за те или иные его действия. Как в принципе и любой масштабной личности в человеческой истории. Увы, масштабные личности после себя очень часто оставляют горы трупов. И в этом смысле вполне логично, что кому-то именно этот аспект может не нравиться. В конце концов, по гамбургскому счёту, вполне логичной для некоторых является точка зрения – ну их к лешему, этих великих деятелей, лучше уж посредственности, но зато никак потрясений. Мне такая точка зрения не симпатична, но я вполне понимаю, что многим именно она нравится. Но. Чтобы оценить того или иного политического деятеля, надо всё же изучать реальные факты, очищенные от шелухи домыслов, руководствоваться объективной реальностью, а не слухами о личной жизни. Слухи тоже представляют определённый интерес, конечно, но что это за исследование, когда кроме слухов ничего реального?

Например, про Юлия Цезаря ходил слух (отражённый во всех исследованиях), что в молодости он вступил в гомосексуальную связь с малоазийским царём Никомедом. Так это или нет до сих пор неизвестно. Но странно воспринимать Юлия Цезаря, как исторического деятеля, через призму этого слуха, оставляя за кадром всё остальное. Был Юлий Цезарь мальчиком у Никомеда или не был, это вопрос десятый. В человеческую историю он вписан совсем за иное. И вот это иное надо оценивать, чтобы вынести свою оценку Цезарю. Причём не важно – положительную или отрицательную. Во всяком случае так должен поступать человек, который любит и ценит историю. К каковым причисляет себя Борис Акунин и даже слоган «Любовь к истории» вынес в качестве главного девиза своего блога. Однако любит он историю довольно специфически. Изучая историю не по капитальным научным трудам, а по «клубничке» в виде сборников древних анекдотов.

Как уж любитель истории, выносящий свою оценку Наполеону, может не знать, что после того, как в 1815 году Наполеон был сослан на остров Святой Елены, в Европе, особенно во Франции, началась масштабная кампания против имени Наполеона? Это была не просто блажь обиженных на Наполеона англичан. Это была суровая, так сказать, необходимость – имя Наполеона пользовалось огромной популярностью, а популярность новой (вернее старой) власти во Франции была такой низкой, а повторение «Ста дней» казалось настолько возможным, что делалось всё возможное, чтобы Наполеон был максимально замазан и исключён из списка претендентов на власть, в случае переворота во Франции. Одним из важных элементов была кампания по чёрному пиару (как сказали бы сейчас) в прессе. Буквально из ничего создавались «анекдоты» про Бонапарта, которые тиражировались со всеми возможностями того времени. То что в те времена находились идиоты, которые верили в эти «анекдоты», ничего удивительного нет – ещё не появилась целая отрасль исторической науки, которая за век изучила буквально каждое слово, каждый чих Наполеона. Но сегодня, чтобы поверить в эти бредни, надо быть идиотом в кубе. Каковым Борис Акунин себя и выставил.

Нет, я не спорю, любители телепередач типа «Из зала суда» и постоянные чтецы всякой желтухи про сиськи-письки, запросто поверят в то, что Наполеон, ради того, чтобы завоевать понравившуюся ему красавицу, готов был бросить своих гренадёр в бессмысленную атаку. Это он-то, который ничем так не дорожил, как хорошей репутацией в глазах своих солдат. Который, когда принял под своё руководство Итальянскую армию, расстрелял многих интендантов за воровство, т.е. за то, что они оставляли солдат голодными и разутыми. Командир, который во имя того, чтобы захватить стратегическую точку, под ураганным артиллеристским огнём противника хватает знамя и бросается впереди штурмовой колонны на Аркольский мост прямо на изрыгающие картечь пушки австрийцев. Командующий, который всю итальянскую кампанию находился постоянно под прессом превосходящих сил австрийцев в связи с чем крайне болезненно относился к потерям в своих частях. Наконец, человек, который исповедовал принцип: «Ничто так численно не умножает батальоны, как успех», т.е. понимал, что любая неуспешная атака ведёт к падению боевого духа и поэтому никогда не бросал в бой войска, если не был уверен в успехе (или только в случае крайней опасности, если в успехе уверен не был).

В то, что такой человек просто для того, чтобы оттрахать кого-то, вдруг может послать на смерть целое подразделение в совершенно бессмысленную атаку – может поверить только дегенерат. Но с дегенератом всё понятно. Дегенерат уверен, что все люди испытывают только тоже самое, что и он, дегенерат, а именно – неутолимое желание тешить все свои похоти и готовы на любые гнусности, чтобы эти похоти удовлетворить. Но Борис Акунин вроде бы не дегенерат. Вроде бы даже он писатель (уж какой ни на есть, но всё же), то есть человек, который должен понимать мотивацию людей. Неужели Борис Акунин не понимает, что за Итальянскую кампанию Наполеон покрыл себя такой славой, что любая женщина хоть в Италии, хоть во Франции готова была бы прыгнуть к нему в походную койку, лишь помани он её. Где же правда характеров? Неужели в произведениях Акунин персонажи ведут себя также глупо и неправдоподобно, как в этом, так понравившемся Акунину, анекдоте.

Или другой анекдот – Наполеон де, после битвы объезжал поле боя, усеянное трупами, якобы поскольку был некрофилом и вид трупов возбуждал в нём сексуальное желание к женщине (это человеку-то с корсиканской кровью нужны какие-то внешние возбудители возле женщины?). Чтобы поверить в эту чушь надо подняться до таких высот дебилизма, что кажется это выше человеческих сил. Но писатель Борис Акунин эту высоту взял легко и без видимых усилий.

После этого как-то не сильно удивляешься таким, например, акунинским сентенциям о Наполеоне: «О Шекспире сей знаток изящной словесности заявил: Его пьесы не заслуживают прочтения, они презренны и даже хуже того». Наполеон конечно не был литературным критиком, но знатоком изящной словесности был, как не покажется это «любителю истории» Акунину невероятным. Например, Наполеон восхищался Гомером и многократно перечитывал все его произведения (которые всегда возил с собой). Наполеон распорядился, чтобы Гомер был представлен во всех имперских библиотеках Франции. Наполеон очень хорошо знал античную и современную ему философию, разумеется и литературу, легко поддерживая беседу о Лафонтене или Бомарше, Вергилии или Диагоре Мелосском. Или, например, комедию Мольера «Тартюф» Наполеон смотрел более 10 раз (впрочем, остальные пьесы Мольера Наполеон также регулярно любил смотреть). В связи с чем известно одно его изречение: «Мир – это великая комедия, где на одного Мольера приходится с десяток Тартюфов».

Об этом «любитель истории» Акунин конечно знать не может. Ведь в сборниках анекдотов про это не пишут. Именно поэтому Акунин, демонстриуя свою полную необразованность в вопросе, с этаким чувством превосходства ехидно замечает о Наполеоне: «сей знаток изящной словесности». Вот уж уел, так уел. Интересно, знает ли, читал ли Акунин хотя бы сотую долю всего того литературного наследия, которое читал и отлично знал Наполеон? Вообще складывается впечатление, что Борис Акунин умеет весьма узкий кругозор, через призму которого и смотрит на Наполеона и вообще крупные исторические явления.

Вот, например, Акунин приводит анекдот про адмирала Брюи, которого якобы Наполеон унижал. А вот не анекдот, а реальное мнение Наполеона об этом адмирале как в раз в описанную пору: «Мой план десанта в Англию был грандиозным: надобно было построить порты и корабли. В этом предприятии Брюи оказался достойным помощником: в тщедушном теле он носил пламенную душу». О том, кого презирают, так не говорят. Впрочем, акунины этого знать не могут. Они ведь изучают историю по анекдотам.

Ну а уж смакование анекдота про якобы украденное крысой сердце Наполеона – это просто за гранью добра и зла. Тут Борис Акунин выглядит так, что термин «дегенерат» кажется какими-то слишком уж мягким. Тут он, пожалуй, сам достоин отдельного нового термина – борисакунин, который вобрал в себя всё, что только можно вобрать по части идиотизма и глупой желчи обиженного чем-то автора детективов.

Тут конечно, мне могут возразить, что я видимо сам очень уважаю Наполеона и потому так резко отреагировал на мнение автора детективов. Я в самом деле люблю Наполеона с раннего детства и за многие годы собрал о нём огромное количество информации. Наполеон, можно так сказать, самый уважаемый мною исторический деятель. Я скажу так – это неординарное явление западноевропейской, да и вообще мировой истории. Разумеется его можно оценивать по разному. И в личном плане он тоже был не подарок – цинизм, порой жестокость ему были свойственны. Но каким бы он ни был, его жизнь не имеет практически ничего общего с той коллекций идиотизмов, которым Борис Акунин верит безусловно с первого же абзаца. Чем уж так насолил Акунину Наполеон я не ведаю. Но на мой взгляд только идиот может писать про Наполеона то, что написал Акунин на основе той галиматьи, которую он выдаёт за достоверные факты.

Из этого вовсе не следует, что Наполеона не за что критиковать. Но для этого всё-таки надо быть не писателем низкосортных детективов, а тоже личностью. Например, Тарле в своей книге далеко не всегда отзывался о Наполеоне с почтением. И стендалевский анекдот про то, как Наполеон имел женщин в своём кабинете не снимая сабли, тоже ещё Тарле повторил. Но сравните что пишет о Наполеоне Тарле с тем, что написал Борис Акунин. На мой взгляд есть всё-таки какой-то уровень, ниже которого нельзя падать, если являешься публичной фигурой. Но Борис Акунин окунулся в такие глубины, что по сравнению с ними отметка «ниже плинтуса» является просто недостижимыми горними вершинами какими-то.

Для сравнения я приведу слова тоже очень уважаемого мною человека – Освальда Шпенглера, который в своей знаменитой работе конечно неоднократно касался Наполеона, как великого деятеля. Что не мешало Шпенглеру подвергать Наполеона критике именно за его личные качества. Но посмотрите, что такое критика по настоящему значительного человека:

«Наиважнейшим, однако, является не способность действовать, но способность повелевать. Лишь в этом одиночка перерастает самого себя и становится центром деятельности мира. Существует тот род отдачи приказаний, который превращает повиновение в горделивую, свободную и благородную привычку. Наполеон, к примеру, таким даром приказывать не обладал. Остаток фельдфебельского умонастроения не позволял ему воспитывать людей, а не инвентарные единицы, господствовать с помощью личностей, а не распоряжений. И поскольку в этом тончайшем акте приказания он не смыслил, а потому все действительно критические моменты ему приходилось брать на себя, он был постепенно погублен несоответствием между задачами своего положения и границами, положенными человеческим способностям».
(«Закат Европы», том II)

Вот вполне конкретная и очень жёсткая критика Наполеона за то, что тот акт отдачи приказаний – важнейший акт любого правителя – превращал часто в весьма унизительные процедуры для тех, кому отдавались приказания. И по другому Наполеон просто не умел. Но как это сказано! Разве это можно сравнить с той глупостью, которую написал Борис Акунин?

Борис Акунин пишет: «Каким же выглядит Наполеон в жизни? На мой вкус – омерзительным».

Можно подумать, что у человека с таким убогим кругозором, как у Акунина, вкус есть нечто такое, чем можно гордиться. Даже смешно. Борис Акунин и чувство вкуса!

А по моему омерзительным выглядит сам Борис Акунин – весьма средненький писатель; не знающий историю, но декларирующий себя её любителем; не умеющий говорить публично, но лезущий в ораторы; не имеющий ничего оригинального за душой, ни одной единой здравой идеи, но мнящий себя народным трибуном, человеком, который имеет право вести за собой народ. И измеряет такое великое всемирное явление, как Наполеон, через призму анально-генитальных анекдотов, рождённых в пропагандистском отделе английского Адмиралтейства. Что же удивительного, что недавний яростный народный протест слился в канализацию, коли возглавляли его такие недалёкие персонажи, как Борис Акунин.

Ну и в финале, коли скоро Борис Акунин высказался о Наполеоне, то было бы несправедливо не дать возможности и Наполеону высказаться о борисахакуниных. Что я с удовольствием и делаю.



«Я научен ничем не удивляться: остановившись на отдых, я не обращаю внимания на разных шавок, которые лают по дороге».

«Дурак скучен, ну а педант просто невыносим».

По моему всё предельно чётко и ясно. Ну и чтобы уравновесить мой пост, в котором словоизлияниям Бориса Акунина уделено столько места, я приведу некоторое количество различных цитат Наполеона, сказанных им по тому или иному поводу. Пусть каждый сам делает вывод, насколько этот человек соответствует тому образу, который гнездится в мозгу борисовакуниных.

«Совершаемые другими глупости отнюдь не помогают нам стать умнее».

«Когда государь пятнает себя хоть одним преступлением, ему приписывают все остальные: нагромождаются ложь, наветы, распространители уток пользуются этим, литературные вороны набрасываются на труп, злорадно пожирая его, распространяемые при жизни и подбираемые потомками скандальные и невероятные обвинения повторяются на все лады».

«Я предпочитаю силу вывода красоте стиля: деяния всегда стоят больше, чем слова»

«Бывают люди добродетельные лишь потому, что у них не было случая предаваться порокам».

«Среди людей, которые не любят, чтобы их притесняли, есть немало таких, кому нравиться самим делать это».

«Монарх обязан тщательно следить за тем, чтобы раздел материальных благ не совершался слишком уж неравномерно, ибо в этом случае он не сможет ни удержать бедных, ни защитить богатых».

«Самое важное в политике – следовать своей цели: средства ничего не значат»

«Наилучшее разделение властей таково: избирательная, законодательная, исполнительная, судебная. Я строго следовал сему принципу в иерархии моей Империи»

(на мой взгляд тут интересно, что Наполеон выделил отдельную власть – избирательную, и был стопроцентно прав).

«Правление черни никогда не привлекало меня».

«Можно сколько угодно жертвовать ленты куртизанам, но сие отнюдь не делает из оных людей».

«Человеческий разум сделал возможным три важнейших завоевания: суд присяжных, равенство налогообложения и свободу совести».

«Закон должен быть ясным, точным и единообразным, толковать его – значит допускать искажения».

«Слово либеральный, которое в нынешние времена столь чарует уши идеологов, это слово – моего изобретения. Так что если я узурпатор, то они – плагиаторы».

Ну и последнее, словно обращённое к деятелям современной российской оппозиции, любящим поговорить про НАТО:

«Партия, которая может найти опору только на иностранных штыках, обречена на поражение».

Благодарю за внимание. И напоминаю:
Прежде чем оставить комментарий, прочтите правила, которые действуют в моём блоге.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• По теме
• Архив