«Пока Кадыров является сторонником единства страны, Москве бояться нечего»

Эксперты считают, что отсутствие яркой публичной реакции Кремля на события в Грозном не говорит об утере контроля.

Ситуация вокруг экс-судьи Верховного суда Чечни Сайди Янгулбаева и его семьи в течение двух недель неизбежно привлекает внимание политизированной общественности. И, судя по всему, достаточно многих интересует, в самом ли деле своеобразная реакция руководства республики означает, что Чечня вышла из-под контроля федерального центра, а спокойствие Кремля - что президент Путин не реагирует на ситуацию публично, потому что «боится Кадырова». На эти вопросы журналисты МК попросили ответить политологов.



И если на первый из этих вопросов все эксперты давали ответ без особых оговорок, то со вторым все было иначе - ввиду очевидности ответа «прямо и по существу».

Итак, ситуация может свидетельствовать о том, что республика вышла из-под контроля федерального центра и действия российских законов?

Константин Калачев, руководитель «Политической экспертной группы»:

- Ситуация явно неплановая. То есть встреча с президентом явно была внеплановой. Это первое. Второе: ситуация не то, что вышла из-под контроля, скорее всего Кадырову просто намекнули, что надо решать свои проблемы с учетом ситуации в стране. К примеру: у нас пандемия, коронавирусные ограничения, запреты митингов в связи с этим. А в это время в Чечне собирается 400 тысяч человек на митинг. И организаторов найти не могут. То есть проблема была в том, что Кадыров должен соизмерять свои действия с потребностями и запросами Кремля. И, видимо, пришлось ему напомнить, что он, конечно, человек, безусловно, уважаемый, и никто не сомневается в его лояльности, он как был «пехотинцем Путина», так и остается, но в таком случае надо спрашивать какие-то вещи у верховного главнокомандующего. Или хотя бы советоваться. Потому что здесь он явно совершенно не консультировался. Так что это не выход из-под контроля все-таки, но, я бы сказал, чрезмерная автономия, излишняя самостоятельность. И ситуация с Янгулбаевыми как раз стала лакмусовой бумажкой, открыла нам глаза на то, что Чечня по-прежнему живет вне правового пространства России, и в принципе руководство республики считает возможным не обращать внимание на те вещи, которые обязательны для всех губернаторов.

Марат Баширов, политолог, сотрудник Института коммуникационного менеджмента:

- Нет, конечно. Слова одно, а действия другое. То, что были серьезные причины для того, чтобы так жестко реагировал Кадыров и его окружение на то, что они читали в этом оппозиционном канале (где публиковались родственники экс-судьи – прим.), это в чем-то оправдывает резкую реакцию. Не оправдывает то, что они там произносили, в смысле угрозы. Но то, что были задеты национальные чувства огромного количества людей, я думаю, что это правда. Поэтому разговор президента и г-на Кадырова в первую очередь был ориентирован на то, чтобы вернуть весь этот процесс в правовое русло. Второе, что там, думаю, должно было прозвучать, что должна быть дана юридическая оценка правоохранителями, и что надо все-таки соблюдать правила приличия. Даже если наносятся такие серьезные оскорбления. Как мы знаем, там есть особенности национального самосознания – и кровная месть, и некое родовое мышление, тейповое, присутствует. И что там границы этики как бы гораздо более жесткие, чем в нашем сообществе в целом. Представить, например, существование желтой прессы на территории Чечни я просто не могу. А в российских регионах это сплошь и рядом.

Евгений Минченко, президент коммуникационного холдинга «Минченко консалтинг», уточняет, что имел место выход за некие рамки, но никак не выход ситуации из-под контроля:

- Думаю изначально там была дана достаточно высокая доля автономии. И судя по тому, насколько оперативно была организована встреча Кадырова с президентом Путиным, это было воспринято как превышение пределов допустимого. В целом – я имею в виду не только историю с судьей, но и тональность выступлений того же самого Делимханова (Адам Делимханов, депутат ГД – прим.). Думаю, такой осторожный человек как Сергей Миронов, например, не стал бы критически высказываться по этому поводу, если бы не чувствовал определенную поддержку.

Предложение ответить на вопрос, на который пришлось ранее отвечать Дмитрию Пескову – о «страхах» главы государства, вызвало у экспертов очевидное сомнение. Прежде всего из-за предопределенности прямого ответа. Наиболее яркой оказалась реакция Марата Баширова:

- Давайте сначала о том, кто задал этот вопрос. Это журналистка «Блумберга». «Блумберг», «Рейтер», «Нью-Йорк Таймс», их можно долго перечислять, это все издания, которые давно, на мой взгляд, перестали работать по гуманитарным, «старорежимным» стандартам журналистики, давно превратились в орудия пропаганды. Это часть информационной войны. Что можно услышать от представителя «Блумберга», который рассказывает несколько месяцев, что Россия давно уже должна напасть на Украину? Мне кажется, надо прекращать с этой историей, когда ударили по правой щеке, Россия подставляет левую.

Оценка Евгения Минченко была более лаконичной, хотя также явно касалась заранее задаваемой вопросом рамки восприятия событий:

- Я думаю, что это попытка сыграть на эмоциях. Думаю, что если речь идет о Путине, это слишком опытный политик, чтобы вестись на очевидные провокации.

Константин Калачев при этом попытался объяснить, почему речь о каких-либо опасениях, больших или малых, не может идти в ближайшей перспективе в принципе:

- Вопрос по поводу того, боится ли Путин Кадырова не очень уместен, потому что Кадыров, по сути дела, принес личную клятву преданности, он по отношению к Путину лоялен. Кадырова сейчас боятся многие, потому что человек он опасный. Не случайно так часто звучат извинения в его адрес. Потому что у него есть свои инструменты решения проблем, свои рычаги воздействия на людей, и что он ни перед чем не останавливается. Что мы и видим на примере чеченской оппозиции. Но, с другой стороны, пока он лоялен по отношению к Путину, Москве его можно не бояться. Другой вопрос, что будет дальше. Я думаю, что и Путин наверно должен опасаться того, что может быть в дальнейшем, когда он престанет быть президентом. Так что главный вопрос, уверен ли он, что и через десять, и через двадцать лет Кадыров будет оставаться патриотом России, сторонником «единой и неделимой». Или может быть ситуация, в которой в какой-то момент Кадыров сочтет, что такое будущее России ему по каким-то причинам не подходит, а будущий президент не вызывает у него ни симпатии, ни доверия. Во всех других смыслах президенту бояться нечего.
источник