Роман Виктюк: «Вертеп – это не в смысле бляд-во...»

k_markarian — 07.11.2013 Теги: Демидов
В этом интервью заслуженный деятель искусств России, народный артист Украины и России всемирно известный режиссер Роман Виктюк рассказывает о том, где и что его родина, как он выбивал себе массовку именем Брежнева, был «агентом КГБ», встречался с папой римским Иоанном Павлом II, предпочел Маргарите Тереховой Ефима Шифрина, об отношениях с властями, эмоциональном мужском меньшинстве и о многом другом…

У Романа Григорьевича 28 октября был день рождения. Это интервью в российской прессе он так и не увидел (неформат, слишком откровенно). Но оно было напечатано в одной латвийской газете крохотным тиражом. Зато теперь у меня есть возможность набрать его и разместить в Интернете, без купюр, подарив моим друзьям и читателям интересные воспоминания и размышления о жизни неординарного человека…


Родом из «советчины»

- Вы родом, как говорите, из «советчины», из пионерского детства, которое любили. Но, ставя в четвертый раз за вашу жизнь «Мастера и Маргариту, решили поквитаться с советской властью, назвав палачей поименно?

- Боже упаси! Мне показалось, что сделать это нужно через Булгакова. (здесь вы можете узнать о сенсационных разгадках шифров самого знаменитого романа Мастера в другом интервью с режиссером Романом Виктюком: «Почему Мастер встречает рассвет с Воландом?»
Я никогда с советской властью не воевал. Но и не участвовал в процессе обслуживания той системы. Хот я ставил спектакли во всех театрах, которые были левой или правой рукой существовавшей власти – это и МХАТ, и театра Вахтангова. Но ни в одной моей постановке (из более 120 спектаклей) не было ничего такого, что могло бы хоть как-то восхвалять систему.

Я ставил всех диссидентов, не говоря уже о Рощине, Зорине, Петрушевской, Вампилове. Это были все те, кого ОНИ не принимали. И, конечно, ОНИ закрывали эти спектакли. Таких мертвых детей, по-моему, было около восьми. Я просто даже боюсь считать, потому что это заживо погребенные дети. ОНИ закрывали их до выхода и после. Например, «Уроки музыки» Петрушевской был очень знаменитый спектакль в Москве, на который попасть было нельзя. И Анатолий Васильевич Эфрос позже написал в своей книжке, и в одной статье, что это был лучший спектакль за те 25 лет середины ХХ века.


А это один из знаковых современных спектаклей Виктюка. Узнаете? Николай Добрынин и Дмитрий Бозин в "Саломее"


- Как же вам удавалось доводить подобные постановки хотя бы до генеральных прогонов или даже премьер?

- Потому что были бесстрашные сумасшедшие артисты! Да, я предполагал, что закроют. Но продолжал долбить эту стену. А как же можно было по другому?

Но никакой надежды, что пробью ее, не было. Ведь не только спектакли закрывали – уничтожали театры! Так, мой университетский театр просто закрыли, хотя в него ходила вся верхушка интеллигенции, вся пресса. Они пытались замолвить словечко и перед ректором МГУ, и в горкоме партии, но «Уроки музыки» прикрыли вместе с театром, хотя никто из партийных бонз постановку не видел. Но ОНИ знали, что там есть антисоветчина.


Страшные люди

- Так вы, наверное, прекрасно понимали, что могли загреметь на конкретный срок?

- Как же не понимал? Когда действовал ГКЧП, я тогда ставил «Татуированную розу» Теннеси Уильямса в шведском театре, мне звонила Наташа Макарова (советская прима-балерина, заслуженная артистка РСФСР, попросившая убежища в 1970-м в США – К.М.) из Нью-Йорка и говорила, что купила мне билет, который завтра же будет доставлен в Стокгольм, и мне категорически нельзя возвращаться в Москву… Прошло время, когда я узнал, что был в тех самых списках ГКЧП, кого они собирались изолировать.

- Почему же вы все же не уехали?

- Ну, потому что я бендеровец (дядя Виктюка 17 лет протрубил в лагерях – К.М.), и, наверное, был заброшен в Россию для подрыва. Шучу, конечно. Но КАК мне не доверяли! На мои премьеры приходило практически все Политтбюро…

- И при этом вы помогали семьям диссидентов…

- А вы откуда знаете?.. – не скрывает удивления Виктюк. Объясняю, что перелопатил за несколько дней до интервью кучу материалов. – Да, это было. И дружил с американским послом. Ходил, безумный, к нему домой! А слежка ведь была постоянная.

Вот меня такого власти и пытались приручить… Были случаи, когда через очень известных писателей предлагали все: и квартиры, и машины, и дачи, чтобы я только поставил ИХ драматургов.

Был, например, такой очень страшный человек Сафронов – в то время главный редактор журнала «Огонек». Он сам пьесы не писал, за него это делали разные люди. Его пьесы шли во всех театрах, кроме МХАТа. И он очень хотел, чтобы я го поставил во МХАТе.

Как-то приехал с колоссальным количеством охраны, с бутылками водки, закуской, молодой женой. И читал свою пьесу, блистая Звездой Героя на пиджаке, рассказывал, что его лучший друг Гейдар Алиев (тогдашний член Политбюро, многолетний руководитель Азербайджана, передавший власть по наследству сыну – К.М.), с которым он встречается завтра. А поэтому, мол, могу передать ему все, что ты захочешь.

Он пил и постепенно пьянел. Замечу, что первый и второй акт пьесы были написаны замечательно. Третий – говно. Я не был убежден тогда, что кто-то за него пишет, и поэтому набросился на третий акт, и пьяная молодая жена Сафронову закричала: «Я же тебе говорила: не вмешивайся, зачем ты писал третий акт?»

Тут у меня была внутренне такая победа, что я опять уцепился за третий акт, говорил, что надо доработать. Сделал вид, что не услышал реплику жены. Это сошло. Он был изрядно пьян, а я нет, хотя и пил с ним наравне. Но я ИХ так боюсь, что, сколько бы я ни выпил, все – бесполезно. Я трезвею, все происходит наоборот.

А он уже этой звездой баламкал. До сих пор вижу эту красную свинячью морду, такую же мерзкую бабу…

- Но тогда почему вы не покинули эту страну, ведь во время действия ГКЧП многие воспользовались этой возможностью?

- Да, билет у меня был. Но произошла поразительная история. Ко мне 20 августа, буквально на следующий день, как все началось, пришла группа молодых ребят из Ленинграда, которые тогда тоже очутились в Швеции. А все местные газеты напечатали со мною интервью. Вот эти ребята нашли меня и говорят: «Мы должны вместе с вами пойти сегодня к руководству шведской полиции и заявить, что остаемся. Если пойдете вы, нам дадут гражданство…» А я им сказал, что никуда не собираюсь и еду домой. Мне и прежде в голову не приходило остаться. Сколько раз те же итальянцы предлагали…


radiuscity.ru

Родные доски

- Что же тогда в вашем понимании дом?

- Там где доски. Сценические.

- Но они у вас раскиданы по всему миру. Вы ставили и на Бродвее…

- И там дом.

- Но тем не менее вы же в Штаты не уехали?

- Но есть доски родные, есть первородные доски. Они-то тянут. На них – как в колыбельке. Тебя же положили на эти доски. А тем более, что у меня какие-то пра-пра-пра-пра… были в городке Каменка-Буг (откуда мама), подо Львовом, первыми украинскими актерами. Там был первый украинский вертеп – первый театр. Они ездили по всей Украине с религиозными спектаклями.

- Слово «вертеп» сейчас употребляется совершенно в ином смысле…

- Вертеп – это не в смысле бляд…во. Сейчас эту традицию религиозных спектаклей пытаются возрождать. Но люди неверующие или бывшие атеисты к этому никакого отношения не могут иметь. Это все равно фальшь. Как в начале перестройки на потребу дня решили ставить спектакли об Иисусе Христе, и даже Володин Александр Васильевич написал пьесу «Мать Иисуса». Пытались привлечь публику, но в стране атеистов религиозная тема не прошла. Как не прошел и театр абсурда, потому что сама советская жизнь – сплошной абсурд. Удивить этим нельзя.


Колбаски Демидовой

- Вас власть не любила, но за рубеж выпускала?

- Сколько раз мне присылали приглашения итальянские коммунисты! В КГБ за меня отвечали, что я заболел или меня нет в стране. Они даже писали, что я в Америке. Потом меня не выпускали в Югославию. А когда впервые выпустили в США, то кагэбэшники ходили там за мной повсюду.

- Консервами, как многие выезжающие за рубеж артисты, чтобы сэкономить на суточных, запасались?

- Этого никогда не было. Лишь однажды, когда мы прибыли в Канаду с Аллой Демидовой, где играли «Федру», произошел забавный эпизод. У меня съестного с собой не было, а Демидова везла 2-3 несчастные палочки сухой колбасы. И вот я шел через таможню аэропорта первый. Как сейчас помню, стоит такая девка страшная, негритянка. Она открыла мой чемодан и не поверила – там ничего из еды нет! Она вновь давай рыться в моем тряпье: ну, никак не может быть, что из России – и ничего из еды нет. А рядом – такой чан, куда она бросает продукты. Она успокоилась, лишь увидев у Аллы эти колбаски, и без перехода – шмяк их в чан. Я в это время роняю чемоданчик. Таможенница наклоняется к нему, а я мгновенно спасаю демидовские колбаски…


Александр Филиппенко, Роман Виктюк и Валентин Гафт. bulvar.com.ua

Почему Касаткина потеряла сознание

- Есть много примеров, когда актер, игравший болезнь или смерть в кино или театре, получал потом это в жизни…

- Да, совершенно верно. Но в таких случаях, может, был неправильный посыл. Если ты впускаешь персонаж в себя, то возникает процесс сродни болезни. А нужно впускать в себя идею, а не человека. Тогда ты свободно можешь варьировать в своем сознании эту идею.

Характерен пример с Людочкой Касаткиной. Ей нужно было в фильме у мужа (Колосова) играть сцену в одном из концлагерей, где лежала груда детских туфелечек. Съемки были назначены на утро. И она, как ей казалось, чтобы лучше передать все это, попросила на ночь закрыть ее в том зале, где были эти туфельки. К утру она потеряла сознание…

Вот такой подход к роли неверен. Я даже не могу себе представить, что можно было там чувствовать, ведь в каждой туфельке остается эта боль, прощание с жизнью…

Творчество – это радость. Если этого нет – все неправильно. Вся эта теория о выстраданности роли неправильна. Нужно страдать, радуясь! Но страдать идеей персонажа, нежели его психофизикой – не его сердцем, почками…


Папа Римский и агент КГБ

- А как случилась ваша встреча с папой римским?

- Во-первых, я знаю польский. Во-вторых, я греко-католик, потому что из Западной Украины. И вот в Ватикане был устроен концерт одаренных детей из России. А я в это время ставил спектакль в Риме. Меня и пригласили в Ватикан. А когда я сказал папе Павлу, что знаю его пьесы, которые он написал в Варшаве, когда там учился…
Тогда он занимался в драмкружке, если по нашему говорить, он был артист, фамилия его Войтыла и сам он из подо Львова. И когда я ему еще названия его пьес сказал… У него и так просветленные глаза – ему врать нельзя. Так вот, я такого не испытывал даже во время встречи с Патриархом. Он слышит, когда ты даже молчишь. Через него, конечно, говорил Бог. Я никогда даже не думал, что такое может быть. Общение с Папой, этим действительно святым человеком, было одним из самых сильных впечатлений за всю мою жизнь.

И с моей легкой руки две пьесы папы римского поставил в Киеве, в театре Франко, мой покойный ныне приятель Сережа Данченко. Успеха не было. Потому что, кому в атеистической стране нужны идеи Христа и Девы Марии? Конечно, пьесы были наивны. Войтыле ведь было 20 лет, когда он их написал. И тогда же у него была первая любовь, и я всю эту историю знал. Но об этом Папе я не говорил, хотя на языке у меня вертелось: где Она? А она оказалась жива, в Кракове… Она была с ним в одном драмкружке…


psychodelart.com

- Роман Григорьевич…

- Я! - вдруг на солдатский манер озорничает Виктюк...

- Откуда у вас такое по-военному четкое «я»?

- С тех пор, как я ходил в гости к американскому послу. У его дома была такая будка с милиционером. Посол с женой выходили ко мне навстречу. И все время повторялась одна и та же процедура. Постовые брали паспорт, и, наклонясь, громко читали в какой-то микрофон: Виктюк Роман! Я говорю: почему так громко? Милиционер: я на работе. Потом он уже не спрашивал у меня паспорт, но, здороваясь за руку, все так же громко и с наклоном (мимо меня) выдыхал: Виктюк Роман! Посол хохотал…

А итальянскому послу во время званых обедов под тарелку (я понимал, кто из девочек обслуги был сержантом или лейтенантом) подкладывали записки, что я работаю в КГБ. Он мне показывал эти донесения, и мы вместе смеялись. Потом он работал в МИДе Италии и мы продолжали дружить…


Конвоиры никуда не делись…

- В своей книге вы пишете, что жизнь – это вечное ожидание: прихода гостей и прихода за тобой. В последнее время что из этого первично?

- Все то же самое. Ничего не меняется. Из тюрьмы вывели заключенных, но конвоиры остались. Просто они собрались на каком-то последнем этаже, а нам кажется, что их нет. Как может все так быстро измениться?

- То есть отношения с властями…

- Никакие, - прерывает меня Виктюк. - Я с ними не общаюсь. Да, они приходят на спектакли, ну что я могу сделать. Но когда меня приглашали в ту ложу, где сидели члены Политбюро, я не ходил ни разу. А туда привозили деликатесы, выпивку. Секретарь парторганизации ходил, директор театра ходил, я и Маргарита Терехова – никогда.


peoples.ru


Именем БРЕЖНЕВА

- Другое дело, что я иногда этим пользовался, - улыбается Виктюк. – Например, я снимал фильм о войне, и съемки были в Керчи. И мне нужны были солдаты, массовки, корабли. Но денег-то на студиях нет. И я понимал, что если я не разыграю Швейка, я ничего снимать не смогу. 600 девок должны были встречать 600 моряков. Где я наберу такую массовку и заплачу каждому по 3 рубля за каждый день съемок?

А накануне на моем спектакле в театре Вахтангова был Брежнев. И, конечно, в газете «Правда» была об этом информация и фотография. Не моя, конечно, а Максаковой в роли Анны Карениной. Я беру эту газету. А в это время у меня были длинные волосы, и по Керчи я шастал в деревянных сабо, в шортах и в какой-то безумной рубашке. И я сказал директору картины, еврею: вот все, что хотите делайте, Давид, но вы должны устроить мне встречу с первым секретарем обкома партии.

На это Давид развел руками: «Роман, но вы же не член партии и даже не член профсоюза!» Правда, встречу он как-то сумел организовать. И вот в назначенный час он ужаснулся, что я собираюсь идти к первому секретарю, который к тому же собрал еще все свое бюро, в том же, в чем хожу по улицам.

Была жара, а они все сидели в черных костюмах и в черных галстуках в ожидании Режиссера из Москвы! И вот к ним приходит не Режиссер из Москвы, а Хлестаков – с голыми ногами и в этих самых деревянных сабо. Немая сцена из «Ревизора» - это детский сад по сравнению с той, какая была в обкоме. А мне один черт! Вынимаю газету и импровизирую на ходу: мол, так и так, я не сам пришел, а по поручению. Вот Леонид Ильич был на спектакле, поинтересовался, что я делаю. А я ему сказал, что еду в Керчь, снимать фильм. Он мне на это и говорит: это – замечательно, я знаю тамошнего первого секретаря. И тут я делаю паузу, а потом: вы знаете, как он мне сказал? Тишина. Сказать, как он мне сказал? Первый секретарь: скажи! Я и выдал: ты ему, блядь, скажи, чтоб он тебе помогал всем, а если он, блядь, не будет помогать, будет плохо… После этого раздался хохот, и члены бюро все, как один, встали.


«Сексовальная» массовка и старушки…

- После этой встречи было все, - заключает Виктюк. – Было войско, были девки с какой-то швейной фабрики, матросы, съемочный кран. А там была такая гора над морем и обрыв. По замыслу, из-за горы должны были бежать бабы, а с корабля – матросы. Вот они на эту гору ползут, обнимаются, падают, целуются… Такая вот «сексовальная» востребованность. А я кричу им с этого крана: хватайте, куда можете! Кто посмелее – снимайте трусы!..
Им так это нравилось, как я с ними разговаривал. И когда меня подняли метров на 30 ( не вру!), и когда я глянул вниз из-за своего символического барьерчика и увидел камни в воде, то сразу подумал: мама, если я еб..сь, тогда все! И я натурально так закричал: мамочка, помоги! А там микрофоны, все транслируется. Они когда услышали этот мой крик, то полюбили меня навсегда и делали все, как надо.

А директору Давидке я сказал: если воруешь – воруй, но чтоб я не знал. У меня к тебе только одна просьба (а в Керчи было полно бабушек, нищих совершенно): к тебе будут приходить пожилые женщины, которых я пригласил в массовку, плати им, как и всем, по 3 рубля.

А снимать их мне не надо было, такого не было в сценарии. Когда я потом ходил по узким улочкам Керчи, они в окна кому-то кричали: выйди, посмотри, идет этот святой… Давид исправно платил им всем…

- Получается, что вы все-таки пользовали эту власть?

- Не пользовал, а объеб…л. Это – большая разница. Пользовать – это для себя. А когда я знал, что мне снимать две серии, и у меня такие колоссальные деньги! Тогда 8 тысяч – это была сумасшедшая сумма.

- Вы сказали, что ничего не изменилось. Вас с днями рождения кто-то из тогдашних руководителей поздравлял?

- Никогда. Ты что, с ума сошел?

- А как же звонок-поздравление с юбилеем от Путина?

- Ну при чем тут я? Поди, спроси его. Если бы я себе это пытался объяснить, я бы уже сошел с ума.



interviewmg.ru


Режиссер по жизни и фаталист

- А что это за игра у вас такая – в метро бесплатно проходить, в театры?

- Я и студентов своих провожу. Говорю: это со мной. Так и директора своего Гришу провожу. Показываю, бывает, иногда какую-то бумажку. А в театры я из принципа ходил всегда бесплатно!

- Но это у нас. А в Штатах?

- Там даже проще. Контролерши дуры все, это – дети. Был как-то в «Метрополитен-Опера» вечер Баланчина. Я говорю Наташе Макаровой: как же мы не пойдем, ты же звезда, блядь… Ты только покажешь лицо в своей чалме в окошко администратора, как же тебя после этого не пустят?

Пошли. Она личико перед администратором туда-сюда, а он ничего! Она: МакарОва, МакарОва (с ударением на «о», как ее там называют), а он снова ничего. Я говорю: МакарОва-МакарОва , вот ты, корова, видишь – тебя никто не знает. И она стоит обескураженная: красилась полдня, бегала делать себе красоту на лице, чтобы была похожа на МакарОву. И ни хера! Я ей говорю: пошла за мной! А она в шубе сказочной (там вообще даже сидят в шубах, чтобы показать). И вот мы идем. Одной контролерше сказал что-то по-русски, у другой программку взял. Пока они что-то поняли, мы с Наташей уже прошли. И сели в 4-й ряд.

- Но как вас не подняли?

- А я всю жизнь точно знаю, где не будет народа.

- Это авантюра, игра?

- Это – режиссура в жизни.

- А ваши школьные спектакли, пророчество гадалки? Вы верите в предначертанность всего происходящего с человеком? В то, что ничего не стоит пытаться изменить, что все произойдет так, как должно?

- Молодец, правильно мыслишь. Я помню, как Юрий Маркович Даниэль и тот же Синявский, которые уже прошли все, одобряли мое спокойствие, когда закрывали спектакли. Я никогда не жаловался, не клял судьбу.

Помню, меня должны были увольнять из театра, и в этот же день у Анатолия Васильевича Эфроса утром был прогон «Ромео и Джульетты». А меня уже ждет министр культуры РСФСР, чтобы сказать, что меня уволили. Куда я иду? На «Ромео и Джульетту». Заканчивается прогон, Эфрос спрашивает: «Куда вы идете сейчас?» Отвечаю: да я уже должен был быть в 12 часов у Зайцева, а уже четыре. Наверное, он меня не ждет… Эфрос: «Увольнять? И вы смотрели спектакль?..»

После этого бегу в министерство. Прибегаю, сидят две девки-секретарши, конец рабочего дня, слышу: «Этот сволочь, как там его – Вертюк, где он, мы из-за него сидим!» Я говорю: а вот и я. Вхожу в кабинет. Сидят министр и его зам: здравствуйте – здравствуйте… Они только говорить, я им: знаю. Они: что вы просите? Я: ничего. Они: мы вас хотим направить… Я: не надо, до свидания…

Потом, когда я ставил в театре Вахтангова «Анну Каренину», вижу: сидят они – министр и его зам. А через них – драматург Миша Рощин, написавший эту пьесу. И он думает, что я не понимаю, кто со мной сидит. А я понимаю, и поэтому спектакль все не начинают, тянут. А декорация была Олега Шейнциса (народного художника России, до своей скоропостижной кончины в 2006 году, работавшего в Ленкоме – К.М.). Очень хорошая была декорация – какие-то зеркала, свечение, что-то религиозное, вокзал, - такое сложное переплетение. И тут один чиновник от культуры говорит другому: «Видишь, режиссер читал книжку Ленина «Зеркало русской революции»!

Закончился прием, они пришли к Ульянову и говорят: потрясающий режиссер, где вы его нашли, это – гордость России! Они меня просто не вспомнили, потому что в тот раз, когда столь долго меня ждали, от безделья накирялись…


asfera.info


Тайны кулис и эмоциональное меньшинство

- Скажите, а нужно ли обязательно читателю или зрителю знать, что Цветаева, например, спала со своим сыном, Гоголь писал, переодевшись в женское платье, и т.д.?

- Это не имеет никакого значения. Вот только в ауре, в воздухе спектакля должна быть все-таки эта тайна. Режиссер должен о ней знать. Если нету неба над спектаклем, этот спектакль не имеет смысла. Как в иконе. Через икону проходит сияние, и оно тебя пронизывает. В светской живописи этого нет.

- Вы, тем не менее, режиссировали «Кабачок 13 стульев», очень далекий от того пафоса классики…

- И это был первый «Кабачок», который закупила Польша. Первая передача на советском телевидении, в которой можно было сказать что-то свободно.

- Но иногда вы ругаете телевидение и смотреть его не советуете. Почему?

- Помнишь, как у Достоевского в «Братьях Карамазовых», черт когда являлся, это было невероятное чудо. А сегодня каждый политик, любой бес может с утра до вечера в телевизоре сидеть, играть и обманывать, лезть в душу человека.

- Когда вы утверждаете, что мужская структура гораздо цельнее, чем женская, не боитесь гнева прекрасной половины человечества?

- Она не цельнее. Просто артист может своим воображением, если он талантлив, проникнуть в те тайники, в заводи женской души, куда они никого не допускают.

И это вот на «Служанках» мы провели. Я видел великих французских артисток, ту же Марию Казарес, которая играла Мадам… Но ей, при всем своем величии, не удалось сыграть так, как играют мои ребят. Недаром же они получили призы за лучшие женские роли на международном театральном фестивале в Югославии. И ни одна актриса тогда даже не пикнула.

- Это у вас еще со школы, где вы играли Зою Космодемьянскую?

- Нет. Ну что может понимать ребенок в 13 лет? Просто это была мужская школа, кому же еще было в ней играть?


"Служанки" - novafisha.ru


Любимый Фимка и мужские нежности

- Шифрин в своих дневниках написал о том, как он тяжело переживал ваш с ним давний разрыв, ревновал к другим артистам, с которыми вы работали. С чего так?

- Детей нужно наказывать. Может, я очень жестко с ним обошелся, потому что все же родное дитя. И он самый из них благодарный. Для меня он окончательно стал частицей души…

Здесь, в Риге, у него жила мама. Она была парализована. И каждый божий день он ей сюда звонил. Каждый. И когда она умерла, к кому он прибежал? Ко мне. Потом ушел отец. Перед смертью он попросил перевезти его в Израиль. Там он и умер. Вот отношение Фимы к родителям и брату, который тоже живет в Израиле, - самое главное. И причем он это не демонстрирует.

И когда еще мои ребята учились, а я все-таки на телевидении тогда уже много снимал, я их всегда задействовал. И того же Фимку, чтобы его родители видели, что он все-таки артист.

В «Манон Леско» была такая сцена, когда Риту Терехову забирают и увозят куда-то там, как проститутку. А он был стражником. Он стоял над Ритой. Специально было возвышение, чтобы он был выше, чем Ритка, и он должен был строго смотреть. И я оператору Василевскому говорю: Вадик, проезжай мимо Тереховой. Он: «Как? Мимо героини?!» Я: мимо героини. Наезжай вот на этого черненького. Он: «Вы с ума сошли!» Отвечаю: я не сошел с ума! Блядь, наезжай на черного, крупный план, мимо Риты, всё, ее глаз пропускай – она и так хороша! Только на Фимке! Крупно!

После этого Ритка мне говорила: я постараюсь понять когда-нибудь, может, спрошу у Тарковского, почему камера прошла мимо главной героини? Ну, конечно, она ничего не спрашивала. А потом однажды, когда по телевидению повторяли «Манон», она узнает Фимку. Звонит после этого мне и говорит: наливай рюмку! Какой ты хороший человек, как ты мог все это понять! Вот теперь я буду стоять этой самой стражницей, ты будешь проезжать мимо него, а наедешь на меня…

- Во многих ваших автографах повторяется пожелание «С нежностью!», а на одном сайте видел дополнение: «Мне хотелось бы, чтобы все мужчины чаще и больше давали друг другу нежности. Надеюсь, что в этом поможет ваш… "(и специфическое название портала). Мужчинам не хватает нежности в этой жизни?

- А как же! И не только мужчинам, но и человечеству вообще. Почему дети рождаются с тонкой кожей? Для того, чтобы ощущать ласку. И не только со стороны родителей. Подобие этой ласки идет с неба.

У зверя кожа покрыта шерстью, и у них нет бессмертной души. Человек, единственный на планете, ощущает свою причастность к Вселенной. И – свое одиночество. Поэтому ему так нужна ласка…


bulvar.com.ua

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• По теме
• Архив