Владимир Путин и Барак Обама по телефону обсудили крушение Боинга под Донецком

Повторю свой же пост о телефонном сражении, которое тоже многое решает:

Возможности прямого общения посвящена целая политическая эпоха, начиная с 1963 года, когда заработала «Горячая линия» Вашингтон — Москва -- а до этого, например, "во время Карибского кризиса американцам понадобилось целых 12 часов на дешифровку послания Н. Хрущева Д. Кеннеди из 3000 слов"

По телефону на "прямой линии" не говорили:
обмен сообщениями происходил только в текстовом виде, а не посредством голоса
(и сейчас современные лидеры стран разговаривают лишь при личных встречах, а горячей линией пользуются всё так же письменно. Из Москвы в Вашингтон тексты уходят на русском языке, из Вашингтона в Москву — на английском; перевод каждая сторона делает самостоятельно)
Нововведением 1986 года стало начало использования факсимильной связи. Этот вид связи является основным и сейчас

Горячая линия всё еще существует. Насколько я понимаю, ею пока не пользуются -- и "для контроля исправности этой линии по ней постоянно, круглые сутки, зачитываются произведения литературных классиков" (как это чудесно).

Сейчас (вероятно)) лидеры государств спокойно разговаривают по спутниковой связи (по защищенной линии) -- и вот здесь, у России не так давно появилось преимущество, которое никто не обсуждает, о котором никто не пишет и возможно, не догадывается.

Общаясь на высоком протокольном уровне, каждый из глав государств говорит на своём родном (государственном) языке ("мама" ты будешь кричать с рязанским акцентом")).
Схематично (вероятно) это выглядит так.
Обама: Hello, mister Putin
Русский переводчик: Здравствуйте, господин Путин
Путин: Добрый день, господин Президент.
Переводчик США: Hello, mister President

Жуткая тягомотина. При этом эти хелло и здравствуйте лидеры произносят друг другу лично.
И вот тут Россия должна уходить в прорыв.


К примеру разговаривают Меркель и Путин.

Схематично это может выглядеть так.
Меркель (Путину): Когда же ты, лысый недемократичный хер, перестанешь нам с Америкой мешать нахлобучивать мерзких распоясовшихся бандеровцев, которых, поверь, нам гораздо более удобно совместно с тобой трахнуть и высушить? (а одному тебе мы все равно не позволим это делать, несмотря на твой газ и Шрёдера... и про Крым мы всё еще помним)
Путин (Меркель): Когда же ты, мерзкая старая кошелка, с которой у нас так много общего, несмотря на то, что наши страны довольно часто трахались и высушивали друг друга (и в конечном итоге счет в нашу пользу), так много совместных проектов, перестанешь вставать раком с вазелинчиком перед заокеанским властелинчиком -- и нам, и вам было бы от этого только лучше (и наши желтые друзья это подтверждают)

Слова, конечно, они произносят другие, но смысл примерно такой.

Так вот, когда Меркель произносит свои угрозы и предложения в телефонную трубу, Путин уже прекрасно их вкуривает без переводчика, и пока тот бормочет перевод, у Путина есть значительная (формальная) пауза, в течение которой он может продумывать ответ. Как только переводчик заканчивает, Путин уже может резать правду-матку про кошелку и вазелинчик.
А вот у Меркель такой возможности нет. Выслушав от переводчика про властелина, она должна реагировать -- и чем больше будет пауза на обдумывание и ответного лепетания вокруг построения связной ответной мысли, тем больше будет психологический перевес у того, кто четко представляет свою позицию.

И у Обамы нет такой возможности.
Путин, например (схематично): Ты всё ещё продолжаешь подкладывать тем, кто тебе мешает тифозные одеяла и печатать фантики?
И Обаме нужно думать над непростым ответом.
Ну, а Путин вроде как английский подучил -- поэтому смысл произносимого Обамой может улавливать до перевода.